вернуться на главную

ЧТО ИЗМЕНИЛОСЬ В РАЗДЕЛЕ VII ГК РФ?

       В статье О.В.Ревинского – канд. юрид. наук, патентоведа, доцента кафедры промышленной собственности РГАИС (Москва, o_revinski@mail.ru), рассматриваются изменения, внесенные в раздел VII ГК РФ, связанные с объектами патентного права.
       Ключевые слова: интеллектуальные права, изменения, внесенные в четвертую часть ГК РФ, патент, секрет производства.

       WHAT HAS CHANGED IN SECTION VII OF THE CIVIL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION?
       In article of O.V.Revinskiy, the candidate of law, patent engineer, associate professor of the chair of industrial property of the RGAIS (Moscow, o_revinski@mail.ru), the amendments to section VII of the Civil code of the Russian Federation connected with objects of patent law are considered.
       Key words: intellectual rights, amendments to the part IV of the Civil code of the Russian Federation, patent, know-how.

       После внесения изменений в четвертую часть ГК РФ¹ редакция журнала «Патенты и лицензии. Интеллектуальные права» обратилась в числе прочих ко мне с предложением прокомментировать принятые поправки. Охотно откликаясь на это лестное предложение, я прекрасно понимаю, что, во-первых, даже в большой журнальной статье невозможно высказаться по всем произошедшим изменениям, а во-вторых, мои знания не позволяют объять необъятное. К тому же могу с известной долей гордости отметить, что уже два моих бывших студента выступили в журнале «Патенты и лицензии. Интеллектуальные права» с подробным анализом поправок, касающихся охраны компьютерных программ (Р.Евдокимов, готовящийся к защите диссертации на эту тему)² и промышленных образцов (надеюсь, будущий аспирант А.Генис, давно и профессионально интересующийся промышленными образцами)³. Поэтому в данной статье я ограничусь только поправками, которые так или иначе затрагивают изобретения и полезные модели.
       ¹ В данном тексте упоминаются номера статей и разделов без указания на ГК РФ. Некоторые слова или выражения специально подчеркнуты автором для усиления их значимости.
       ² Евдокимов Р.А. Специфические формы лицензирования компьютерных программ: настоящее и будущее//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2014. № 5. С. 43.
       ³ Генис А.В. Изменения в правовой охране промышленных образцов в Российской Федерации//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2014. № 9. С. 4.
       Однако, говоря о новых редакциях норм, касающихся указанных объектов, нельзя обойти вниманием и те изменения, которые сделаны и не сделаны в главе 69 «Общие положения». Мне уже доводилось писать о том, что закрытый перечень объектов интеллектуальных прав в п. 1 ст. 1225 необходимо сделать открытым⁴. Действительно, всего 40 лет назад вопросы правовой охраны компьютерных программ и баз данных еще только дебатировались в печати и на конференциях, а топологии интегральных микросхем и вовсе не рассматривались в качестве объектов правовой охраны (Вашингтонский договор об интеллектуальной собственности в отношении топологий интегральных микросхем был подписан в 1989 г.). Теперь все они, а также фонограммы и сообщения по кабелю или в эфир включены в указанный перечень. Наверняка, в недалеком будущем появятся еще какие-нибудь результаты интеллектуальной деятельности, которые потребуется включить в этот перечень. Зачем же было усложнять жизнь практикующим юристам и судам, жестко ограничивая список результатов интеллектуальной деятельности, на которые могут быть признаны интеллектуальные права?
       Мне известно мнение о том, что включение любого нового объекта в данный перечень обязательно должно происходить через процедуру изменения ГК⁵. Но не будет ли связанная с этим задержка в признании такого нового объекта слишком дорогой ценой, которую придется платить создателям этого объекта вследствие невероятного, по сравнению с прошлым, динамизма современного рынка?
       ⁴ Ревинский О.В. Что и как можно усовершенствовать в четвертой части ГК РФ?//Патенты и лицензии. 2009. № 10. С. 2.
       ⁵ Это мнение А.Л.Маковского из его книги «О кодификации гражданского права (1922–2006)» приведено в работе Л.А.Новоселовой и М.А.Рожковой «Интеллектуальная собственность: некоторые аспекты правового регулирования». (М.: Норма, ИНФРА-М, 2014. С. 46). Однако там же высказано сомнение обеих авторов относительно реальной закрытости перечня из ст. 1225.
       Пойдем далее. Можно только приветствовать, что теперь в п. 1 ст. 1227 интеллектуальные права противопоставлены не одному лишь праву собственности, а вообще всем вещным правам. Тем самым усилено отграничение интеллектуальных прав, начатое введением самог? этого понятия взамен словосочетания «интеллектуальная собственность» , которое, как показал В.А.Дозорцев⁶, является неверным переводом «импортного» термина «propri?t? intellectuelle» («intellectual property») и постоянно побуждает рассматривать его в качестве собственности особого рода. Указанное усиление отграничения интеллектуальных прав сделано еще более весомым за счет введения в ст. 1227 п. 3, подчеркивающего, что к интеллектуальным правам не применяются положения раздела II «Право собственности и другие вещные права».
       ⁶ Дозорцев В.А. Интеллектуальные права: Понятие. Система. Задачи кодификации: Сборник статей. М.: Статут, 2003. С. 73
       Прежде чем перейти непосредственно к изменениям в главе 72 «Патентное право», важно отметить удаление упоминаний про необходимость уплаты пошлин из ряда статей. Теперь в ст. 1262, 1374, 1378, 1386, 1389, 1433, 1452, 1491, 1492, 1501, 1505, 1522, 1528, 1531, 1532 про оплату пошлин не говорится, указание на оплату пошлин оставлено только в ст. 1249. Это, казалось бы, не самое значимое изменение на деле подтверждает мою давнишнюю мысль о том, что ГК РФ – не место для административных норм⁷. Все же любой кодекс – это документ следующего после Конституции уровня, и не стоит перегружать его подробностями, которым место в специальном законе, как это сделано, например, в Белоруссии. Похоже, это начинают понимать и разработчики кодифицированных норм.
       ⁷ Ревинский О.В. Указ. соч. С. 3.
       Теперь о поправках в главу 72. В подпункте (4) п. 4 ст. 1349 сделано важное уточнение. При указании, что не может быть объектом патентных прав, вместо фразы «иные решения, противоречащие общественным интересам, принципам гуманности и морали» , теперь записаны «результаты интеллектуальной деятельности, указанные в пункте 1 настоящей статьи, если они противоречат общественным интересам, принципам гуманности и морали» . Тем самым конкретизировано, что речь изначально идет о результатах интеллектуальной деятельности, которые заявляются в качестве того или иного объекта патентных прав, а не вообще о каких угодно антигуманных или аморальных решениях (типа порнографических фильмов или человеконенавистнических текстов).
       В п. 1 ст. 1350 появилось долгожданное дополнение: теперь в качестве изобретения охраняется в том числе и применение продукта или способа по определенному назначению. Пусть таких заявок относительно немного, но теперь устранена причина, по которой могли возникать споры с патентной экспертизой. Уточнение в п. 2 этой статьи «уровень техники для изобретения» очевидно, но дополнение этого уровня заявками не только на изобретения и полезные модели, но и на промышленные образцы весьма важно, так как позволяет привлекать к рассмотрению заявки, в которых раскрыт внешний вид изделия, что может оказаться необходимым в случаях, если такой внешний вид вполне характеризует конструкцию, заявленную позднее в качестве изобретения. В п. 3 ст. 1350, посвященном так называемой авторской льготе, сделано уточнение о возможности экспонирования на выставке еще не заявленного изобретения, если в течение шести месяцев после этого заявка все же будет подана в ФИПС.
       В п. 5 той же статьи перечень непатентоспособных объектов представлен открытым («в частности»). Остается только пожалеть, что формулировка «не являются объектами изобретения» сохранена, хотя это прямо противоречит определению из п. 1 этой статьи: «В качестве изобретения охраняется техническое решение» . Обратите внимание: не «изобретением является» и даже не «к изобретениям относятся» , а именно «в качестве изобретения охраняется» . Иными словами, экспертиза, суды, да и все прочие не должны думать о том, является ли заявленное техническое решение изобретением. Важно лишь, можно ли его охранять в качестве изобретения. Стало быть, если заявленный объект не является техническим решением, его нельзя охранять в качестве изобретения, но это вовсе не означает, что такой объект не является изобретением. С моей точки зрения, незачем делить непатентоспособные объекты между п. 5 и 6, достаточно оставить формулировку из начала п. 6: «Не предоставляется правовая охрана в качестве изобретения» и далее перечислить объекты по обоим указанным пунктам, в том числе и со сделанным теперь уточнением про способы, полностью состоящие из скрещивания и отбора.
       Об изменениях в ст. 1351 стоит поговорить подробнее. П. 1 этой статьи остался без изменений: «В качестве полезной модели охраняется техническое решение, относящееся к устройству». По-прежнему «полезной модели предоставляется правовая охрана, если она является новой и промышленно применимой» . То есть предложение о введении такого условия патентоспособности полезной модели как «изобретательский уровень» или «изобретательский шаг» было отвергнуто, причем еще на стадии проекта изменений в ГК РФ. Это очень печальный результат, который сохраняет возможность для нечистых на руку дельцов патентовать в качестве полезных моделей уже известные технические решения с минимальными, очевидными для специалиста изменениями. Но опротестовать такой псевдопатент вследствие его очевидности не удастся, как и прежде. Вместо этого теперь заявки на полезную модель будут проходить экспертизу, что, повидимому, по мысли предложивших это чиновников Роспатента, должно сделать такие патенты более весомыми.
       Об экспертизе заявок на полезную модель поговорим немного позже. Пока же для полноты картины отметим, что уровень техники для полезной модели (п. 2) теперь включает любые сведения, а не только сведения о средствах того же назначения. Такое расширение уровня техники вряд ли даст ощутимый результат, поскольку при экспертизе на новизну все равно учитывать придется только объекты того же назначения, что и заявленный. Даже если окажется, что сходный с заявленным объект представляет собой часть известного устройства, противопоставлять-то придется именно эту часть, а не все содержащее ее устройство.
       Про измененные п. 3 и 5 сказать нечего, так как они скопированы с тех же пунктов предыдущей статьи. Новый п. 6 также пересказывает такой же пункт ст. 1350. Комментарии к указанным пунктам такие же, как и приведенные выше.
       А сейчас, не перескакивая к анализу ст. 1390, посвященной экспертизе заявки на полезную модель, имеет смысл подробнее остановиться на обосновании позиции Роспатента по этому вопросу, которое довелось услышать на проходивших 25–27 июня с.г. в Санкт-Петербурге коллегиальных чтениях⁸. Помимо опубликованных тезисов, О.Л.Алексеева озвучила удивительное мнение. Оказывается, в понимании Роспатента, законодатель, вводя такой объект патентной охраны как полезная модель, ориентировался в первую очередь на малый бизнес, выпускающий сравнительно простую продукцию. При этом, к сожалению (для чиновников Роспатента), не было придумано новое название для таких объектов, так что патентному ведомству пришлось самому урезать понятие «устройство» специально для полезных моделей.
       ⁸ Алексеева О.Л. Новые нормы патентования: прогноз правоприменения: Сборник докладов научно-практической конференции «Петербургские коллегиальные чтения–2014». СПб.: ООО «ПиФ.com», 2014. С. 15–23.
       Именно отсюда, надо понимать, берут свое начало Рекомендации по отдельным вопросам экспертизы заявки на полезную модель (далее – Рекомендации), утвержденные приказом Роспатента от 31.12.2009 г. № 196⁹, п. 4.2 которых запрещает относить к полезным моделям «такие продукты человеческой деятельности, как различные системы (инженерные системы, системы спутниковой связи, включающие сложные навигационные комплексы, установленные на наземных объектах, системы спутников, выведенных на высокоэллиптические орбиты и др.), наборы, комплекты и т.п.,… так как такие продукты содержат совокупность устройств, предназначенных для совместного использования. Эти объекты не находятся в конструктивном единстве и функциональной взаимосвязи, а их совместное использование не приводит к созданию нового устройства с новой функцией» .
       ⁹ http://www.fips.ru/sitedocs/rec_pm.pdf.
       Из приведенной цитаты видно, что желание во что бы то ни стало ограничить полезные модели такими объектами, которые, условно говоря, можно разместить в одном корпусе, привело к абсурдным выводам. Действительно, если «совокупность устройств, предназначенных для совместного использования» «не приводит к созданию нового устройства с новой функцией» , то как они могут быть системой? Ведь система устройств отличается от их простой совокупности как раз появлением сверхрезультата, не сводимого к сумме результатов составляющих ее устройств. Но такой объект, хотя он заведомо не влезает в один корпус, не может быть ни чем иным как новым устройством.
       Попытка Роспатента взять на себя не свойственные ему функции трактовать то, что подразумевал законодатель, привела к искажению принятой правовой нормы. Абсолютная незаконность утверждений, записанных в п. 4.2 Рекомендаций, противоречащих не только букве и существу закона, но и здравому смыслу, требует их немедленной отмены. Это нужно сделать еще и потому, что сама мысль, будто малый бизнес может заниматься только малыми изделиями, порочна в принципе.
       Мне известны разработки крупных компаний, не гнушающихся данной формой патентной охраны. К примеру, фирма «Майкрософт» имеет в России два патента на полезную модель, фирма «Самсунг» – один, а фирма «Сименс» – более полусотни патентов. Среди них: патент № 130273 на «Электропневматическую тормозную систему», патент № 115454 на «Устройство для загрузки находящегося в яме короба для скрапа», патент № 91949 на «Технологический комплекс для мойки вагонов высокоскоростных железнодорожных транспортных средств». Уже из названий этих объектов ясно (а их формулы подтверждают), что они подходят под запрет п. 4.2 Рекомендаций, но патенты на полезную модель все же выданы, причем уже после 2009 г. И наши фирмы не отстают: ЗАО «Новые гражданские самолеты Сухого» имеет более десятка патентов на полезную модель (к примеру, № 136012 на «Сверхзвуковой самолет»), ООО «Газпром ВНИИГАЗ» имеет, в частности, патент № 139945 на «Устройство геотехнической диагностики и мониторинга магистральных трубопроводов в криолитозоне», ОАО «Газпром» обладает, среди прочих, патентом № 137844 на «Конструкцию многозабойной газовой скважины для беспакерной эксплуатации». Так при чем здесь разграничение на малый и большой бизнес?
       Введение экспертизы заявок на полезную модель как на изобретение, как я уже писал, «означает, что основное преимущество полезных моделей – быстрое получение охранного документа – будет сведено на нет, что не может не сказаться отрицательно на интересе заявителей к такой форме охраны новшеств» ¹⁰. Об этом же писали и другие авторы¹¹.
       ¹⁰ Ревинский О.В. Какие бывают устройства?//Патентный поверенный. 2014. № 2. С. 37.
       ¹¹ Александров С.А. Изменения ГК РФ могут привести к ослаблению правовой охраны полезных моделей//Патенты и лицензии. 2012. № 2. С. 13.
       Однако пойдем дальше. Хотя я и отметил выше, что анализ изменений, связанных с промышленными образцами, сделан в статье А.В.Гениса, не могу не высказать своей радости по поводу отмены пресловутого перечня существенных признаков в п. 1 ст. 1352. Все же внешний вид нужно оценивать не словесной характеристикой. Не зря же говорится, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать (в данном случае – прочитать). Значимо, на мой взгляд, и указание в п. 3 этой статьи на то, что оригинальность промышленного образца означает неизвестность решения «внешнего вида изделия сходного назначения, производящее на информированного потребителя такое же общее впечатление, какое производит промышленный образец, нашедший отражение на изображениях внешнего вида изделия» .
       Но отсутствие условия промышленной применимости в отношении промышленных образцов меня по-прежнему удивляет. Давайте вспомним, как это условие определяется для изобретений и полезных моделей: промышленная применимость признается, если соответствующее решение может быть использовано «в промышленности, сельском хозяйстве, здравоохранении, других отраслях экономики или в социальной сфере» (п. 4 ст. 1350 и 1351, оставшиеся без изменений). Так разве «решение внешнего вида изделия промышленного или кустарно-ремесленного производства» (п. 1 ст. 1352) нельзя использовать в тех же отраслях? Или разработчиков Кодекса напрягает упоминание кустарно-ремесленного производства? Представляется, что отсутствие этого условия патентоспособности – недоработка соответствующей нормы.
       Понятно, что в п. 3 ст. 1354 внесены изменения в связи с отменой вышеупомянутого перечня. Точно так же в п. 2 ст. 1358 внесено дополнение про использование продукта, охраняемого в виде применения по определенному назначению.
       Но что действительно важно – это изменения в п. 3 ст. 1358. Во-первых , фраза «либо признак, эквивалентный ему и ставший известным в качестве такового в данной области техники до совершения в отношении соответствующего продукта или способа действий, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи» заменена на «либо признак, эквивалентный ему и ставший известным в качестве такового в данной области техники до даты приоритета изобретения» . Тем самым, увы, усложняется возможность доказывания факта использования патента.
       Во-вторых , в отдельном абзаце этого пункта специально указано, что при оценке использования запатентованной полезной модели учитываются все признаки, содержащиеся в ее формуле. Это устраняет возможность вольного разделения признаков на существенные и несущественные, чтобы не учитывать последние, как это практиковалось ранее. Однако, к сожалению, теперь при исследовании вопроса об использовании полезной модели в конкретной продукции нельзя привлекать эквивалентные признаки, потому что упоминание о них удалено из абзаца про полезные модели в п. 3 ст. 1358.
       В-третьих , в другом отдельном абзаце дана отсылка на п. 2 ст. 1354, в котором говорится о том, как именно (т.е. с учетом описания и чертежей) следует толковать формулу изобретения или полезной модели.
       Наконец , в абзаце, относящемся к использованию промышленного образца, разумеется, удалено упоминание перечня существенных признаков, зато сделано дополнение про совокупность признаков, производящую на информированного потребителя такое же общее впечатление, какое производит запатентованный промышленный образец, при условии, что изделия имеют сходное назначение. Это дополнение должно способствовать, на мой взгляд, вынесению судьями более самостоятельных решений в делах, связанных с нарушением интеллектуальных прав на промышленные образцы и товарные знаки.
       Бывший п. 4 ст. 1358 перенумерован теперь в п. 5, а вот в новый п. 4 вынесено то, что раньше содержалось в третьем абзаце п. 3, но редакция этой нормы получила существенное развитие. Давайте выпишем новые требования по отдельности, разбив и переформатировав цитату:
       «Если при использовании изобретения или полезной модели используется также»:
       «каждый признак, приведенный в независимом пункте содержащейся в патенте формулы другого изобретения, либо признак, эквивалентный ему и ставший известным в качестве такового в данной области техники до даты приоритета другого изобретения, либо»
       «каждый признак, приведенный в независимом пункте содержащейся в патенте формулы другой полезной модели»,
       то «другое изобретение, другая полезная модель также признаются использованными»;
       если «при использовании промышленного образца» используется также:
       «каждый существенный признак другого промышленного образца или»
       «совокупность признаков другого промышленного образца, производящая на информированного потребителя такое же общее впечатление, какое производит промышленный образец, при условии, что изделия имеют сходное назначение»,
       то «другой промышленный образец так-же» признается использованным.
       Здесь же отметим введение новой ст. 1358¹ «Зависимое изобретение, зависимая полезная модель, зависимый промышленный образец». Как уже отмечалось ранее¹², прежний третий абзац п. 3 ст. 1358 (как, впрочем, и новый п. 4 этой статьи) не содержал никакой санкции за использование чужого патента. Ныне в п. 1 новой статьи 1358¹ дается развернутое определение того, что считается зависимым объектом патентного права. А вот в п. 2 дано совершенно однозначное указание: «Изобретение, полезная модель или промышленный образец не могут быть использованы без разрешения обладателя патента на другое изобретение, другую полезную модель или другой промышленный образец, по отношению к которым они являются зависимыми» .
       ¹² Гаврилов Э.П. Интеллектуальные права в современной России: теоретические проблемы//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2013. № 2. С. 8.
       В подпункт 6) ст. 1359 («доктрина исчерпания прав») добавлено вполне понятное уточнение о возможности использования запатентованного объекта без разрешения патентообладателя, «но при условии, что такое введение в гражданский оборот было осуществлено правомерно в случаях, установленных настоящим Кодексом» .
       В п. 1 ст. 1361 («право преждепользования») во фразе «созданное независимо от автора тождественное решение» добавлено «или решение, отличающееся от изобретения только эквивалентными признаками (п. 3 ст. 1358)» . Это, безусловно, правильно с учетом отмеченных выше уточнений в ст. 1358 и новой ст. 13581 (но хочется лишний раз вздохнуть по поводу полезных моделей).
       Из всех изменений в ст. 1363 отметим только новую редакцию п. 1. Вместо прежнего « Срок действия исключительного права на изобретение, полезную модель, промышленный образец и удостоверяющего это право патента исчисляется со дня подачи первоначальной заявки на выдачу патента в федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности и при условии соблюдения требований, установленных настоящим Кодексом, составляет» теперь читаем: « Исключительное право на изобретение, полезную модель, промышленный образец и удостоверяющий это право патент действуют при условии соблюдения требований, установленных настоящим Кодексом, с даты подачи заявки на выдачу патента в федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности или в случае выделения заявки (п. 4 ст. 1381) с даты подачи первоначальной заявки» . Тем самым подчеркивается не срок действия исключительного права, а само действие этого права (и патента), так что возможные попытки неверного толкования этой нормы исключаются. Равным образом изменен и п. 1 ст. 1364: вместо «по истечении срока действия» новая редакция гласит: «после прекращения действия» .
       Не стану останавливаться на поправках в ст. 1370–1372, но вот об отсутствии поправок в ст. 1373 умолчать не могу. По-прежнему наше государство стремится держать под контролем все, за что уплачены казенные денежки. И не важно, что государственные заказчики, то есть соответствующие министерства не в состоянии распорядиться записанными на них интеллектуальными правами. Главное – не выпустить эти права из рук. При этом совершенно не важно, что вложенные деньги не работают, так как полученные на имя государства патенты не поступают в оборот. И никакие придуманные меры (вроде необходимости отчитываться не только за эти патенты, но и за выданные по ним лицензии) не дадут желаемого результата. А нужно всего-то оставить норму из п. 4 ст. 1373, отказавшись от непременного оставления за государством интеллектуальных прав, которыми гораздо лучше смогут распорядиться те, кто разрабатывает соответствующие объекты этих прав.
       Говоря об изменениях в главе 72, нельзя не сказать и о статьях, посвященных получению патентов. Пройдемся хотя бы по некоторым из них. В п. 2 ст. 1374 и в п. 2 ст. 1375 появилось, среди прочего, прекрасное указание: формула изобретения или полезной модели должна ясно выражать сущность заявленного объекта. Отметим также, что в п. 2 ст. 1375 внесено дополнение о том, что формула полезной модели относится теперь только к одному техническому решению. Это дополнение отсекает возможность патентовать в одном патенте на полезную модель варианты. Я считаю такое изменение прогрессивным. Ведь наше понимание единства изобретения или полезной модели отличается от общемирового: если сущность изобретения выражается его признаками, то разные признаки (тем более разные отличительные признаки) будут выражать разные изобретения, так что варианты не должны входить в понятие единства изобретения (полезной модели). Пусть по совсем иным соображениям, но для полезных моделей этот принцип пробил себе дорогу.
       В п. 1 ст. 1378 появился новый абзац, дающий заявителю право однократно вносить изменения в формулу изобретения по своей инициативе после получения отчета об информационном поиске. При этом у заявителя остается право изменять формулу изобретения по предложению экспертизы даже после такого однократного ее изменения по своей инициативе (см. п. 6 ст. 1386). Отметим также, что в новом п. 2 ст. 1378 дополнено указание, что считается изменением заявки на изобретение или полезную модель по существу. Это не только признаки, подлежащие включению в формулу и отсутствовавшие в первоначальном описании, но также «иное изобретение, не удовлетворяющее требованию единства изобретения в отношении изобретения или группы изобретений, принятых к рассмотрению, либо иную полезную модель» и «указание на технический результат, который обеспечивается изобретением или полезной моделью и не связан с техническим результатом, содержащимся в тех же документах» . Такой дополненный список того, что понимается под изменением заявки по существу, приближает наши нормы к нормам ЕПВ и, безусловно, облегчит жизнь патентным экспертам.
       Согласно новому п. 3 ст. 1386, если ходатайство о проведении экспертизы по существу подано при подаче заявки, то отчет об информационном поиске направляется заявителю не по истечении шести месяцев со дня начала экспертизы заявки на изобретение по существу, как было раньше, а до истечения семи месяцев с того же дня. Тем самым исключается некая двойственность в трактовке прежнего указания срока, ведь «по истечении» можно понимать весьма широко, тогда как «до истечения» ставит четкий временной предел.
       Очень важное положение записано теперь в новом п. 5 этой статьи: по опубликованным заявкам будет публиковаться и отчет об информационном поиске. После публикации заявки «любое лицо вправе представить свои замечания в отношении соответствия заявленного изобретения условиям патентоспособности» , и эти «замечания учитываются при принятии решения по заявке» . Это также приближает нашу экспертизу к европейской.
       А вот новая ст. 1390 совершенно меняет экспертизу заявки на полезную модель. Теперь по такой заявке после формальной экспертизы сразу будет проводиться экспертиза по существу, то есть информационный поиск и проверка условий патентоспособности. П. 3 данной статьи прямо указывает на применение при экспертизе тех же принципов, что и по заявкам на изобретение. Практически это означает, что по заявкам на полезную модель выдача патента затянется, как минимум, месяца на три. Судите сами: по изобретениям первый запрос или решение о выдаче приходят примерно через год после подачи заявки, вычтем полгода, проходящих между завершением формальной экспертизы и получением отчета об информационном поиске, и добавим примерно два месяца на публикацию. Вот и выходит, что если раньше уже менее чем через полгода после подачи заявки приходила патентная грамота, то теперь это случится не раньше, чем через восемь месяцев, если не будет запроса, который становится весьма вероятным. Так что не зря я писал о возможной потере привлекательности для заявителей в России такой формы правовой охраны новшеств как полезная модель.
       В п. 2 ст. 1395 добавлен абзац, согласно которому заявка, послужившая основанием для испрашивания приоритета по поданной в Роспатент международной заявке, не отзывается, т.е. к ней не применяются положения второго абзаца п. 3 ст. 1381.
       В ст. 1398 появился новый п. 3, согласно которому при оспаривании патента на изобретение патентообладатель может подать заявление о преобразовании патента на изобретение в патент на полезную модель, если срок действия патента на изобретение не превысил срок действия патента на полезную модель, если только по заявке на изобретение не было заявления с предложением заключить договор об отчуждении патента по п. 1 ст. 1366. Эта безусловно положительная мера может, однако, наткнуться на тот самый п. 4.2 Рекомендаций, о котором говорилось выше.
       Здесь стоит специально отметить, что из текста ГК убрано даже упоминание Палаты по патентным спорам. С моей точки зрения, как случившееся ранее подчинение палаты ФИПСу, так и замена ее упоминания указанием непосредственно на Роспатент, совершенно неправомерно, поскольку задачей Палаты по патентным спорам (как в советское время контрольного совета) является проверка правильности решений патентной экспертизы, а для этого палата не должна быть частью этой экспертизы. Думается, что протест против указанных изменений в статусе Палаты по патентным спорам следовало бы направить в Конституционный суд РФ.
       Новая ст. 14061 вводит, в дополнение к иным способам защиты и мерам ответственности, возможность для правообладателя требовать компенсации за нарушение своего исключительного права на запатентованный объект.
       А теперь ввиду того, что к патентному праву тесно примыкают секреты производства, остановимся на соответствующих изменениях в ГК и в федеральном законе «О коммерческой тайне». Из начала п. 1 ст. 1465 удалены теперь слова «в том числе» и «а также» , поэтому теперь секретом производства признаются только сведения «о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере и о способах осуществления профессиональной деятельности» . Как и раньше, они отвечают трем условиям, но третье условие уточнено:
       эти сведения имеют действительную или потенциальную коммерческую ценность вследствие неизвестности их третьим лицам;
       к таким сведениям у третьих лиц нет свободного доступа на законном основании;
       обладатель таких сведений принимает разумные меры для соблюдения их конфиденциальности, в том числе путем введения режима коммерческой тайны.
       Подчеркнутое указывает, что отныне режим коммерческой тайны является не единственной мерой, которую можно предпринять для охраны своего ноу-хау. Этим проводится демаркационная линия между секретами производства и информацией, составляющей коммерческую тайну. Не скрою, раньше меня сильно напрягала нестыковка положений ст. 1465 и закона «О коммерческой тайне», даже после его изменения в 2006 г. при принятии части IV ГК. Теперь в подпункте 2 ст. 3 указанного закона содержится определение информации, составляющей коммерческую тайну, которое в точности воспроизводит определение секрета производства из прежней редакции ст. 1465: это «сведения любого характера (производственные, технические, экономические, организационные и другие), в том числе о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере, а также сведения о способах осуществления профессиональной деятельности, которые имеют действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности их третьим лицам, к которым у третьих лиц нет свободного доступа на законном основании и в отношении которых обладателем таких сведений введен режим коммерческой тайны» . Следовательно, секрет производства может быть частным случаем сведений, составляющих коммерческую тайну, если обладатель этих сведений ввел в отношении них именно режим коммерческой тайны. Если введены иные меры обеспечения конфиденциальности секрета производства, то про него уже нельзя сказать, что это сведения, составляющие коммерческую тайну. Охраняемые же в режиме коммерческой тайны сведения не о результатах интеллектуальной деятельности не считаются отныне секретом производства. То есть, говоря математическим языком, секрет производства и сведения, составляющие коммерческую тайну, представляют собой два пересекающихся, но не совпадающих множества.
       В заключение хотелось бы посетовать на сохранение неизменной главы 77 «Право использования результатов интеллектуальной деятельности в составе единой технологии». Эта глава по сути представляет собой развитие положений ст. 1373 и предназначена для закрепления исключительных прав на различные сложные объекты, финансируемые из бюджета. Ненужность этих норм я пытался показать выше.
       Пока писалась эта статья, в Роспатенте прошла очередная конференция, на которой выступила О.Л.Алексеева с развернутым, по сравнению с выступлением на упомянутых коллегиальных чтениях, докладом¹³, в котором были подтверждены те тезисы, о которых сказано выше. Кроме того, на этой конференции прозвучал великолепный по своей обоснованности доклад В.Н.Дементьева¹⁴. С одной стороны, автор показал абсолютную оправданность введенных с 1 октября изменений в ст. 1386 и 1398, направленных на вынесение отдельным требованием осуществимости изобретения (через проверку достаточности раскрытия сущности заявленного изобретения), так как это требование относится к форме представления сведений об изобретении, и предложил сформулировать в подзаконных актах условие промышленной применимости, относящееся к самому изобретению, то есть к его сущности, как возможность быть осуществимым или использованным по своей природе . А с другой стороны, жестко раскритиковал уже описанный подход Роспатента к трактовке понятия «устройство» для полезных моделей. Автор высказал намерение в случае, если какой-либо его клиент получит отказ в выдаче патента на полезную модель по основанию, что заявленное устройство не является устройством, потому что, условно говоря, не влезает в один корпус, обратиться в Суд по интеллектуальным правам с заявлением об отмене неправового акта Роспатента.
       ¹³ Алексеева О.Л. Новеллы патентования изобретений, полезных моделей, промышленных образцов в подзаконных актах. Тезисы докладов XVIII научно-практической конференции «IV часть Гражданского кодекса Российской Федерации: новации в сфере интеллектуальной собственности». Москва, 8–9 октября 2014 г. М.: Роспатент. 2014. С. 7–9.
       ¹⁴ См.: Дементьев В.Н. Промышленная применимость и осуществимость как требования, предъявляемые к изобретениям//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2014. № 10. С. 2.
       Ах, как бы я был рад, если бы наш молодой Суд по интеллектуальным правам совершил такой поступок!

Список литературы

       1. Александров С.А. Изменения ГК РФ могут привести к ослаблению правовой охраны полезных моделей//Патенты и лицензии. 2012. № 2.
       2. Алексеева О.Л. Новеллы патентования изобретений, полезных моделей, промышленных образцов в подзаконных актах. Тезисы докладов XVIII научно-практической конференции «IV часть Гражданского кодекса Российской Федерации: новации в сфере интеллектуальной собственности». Москва, 8–9 октября 2014 г. М.: Роспатент, 2014.
       3. Алексеева О.Л. Новые нормы патентования: прогноз правоприменения: Сборник докладов научно-практической конференции «Петербургские коллегиальные чтения–2014». СПб.: ООО «ПиФ.com», 2014.
       4. Гаврилов Э.П. Интеллектуальные права в современной России: теоретические проблемы//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2013. № 2.
       5. Генис А.В. Изменения в правовой охране промышленных образцов в Российской Федерации//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2014. № 9.
       6. Дементьев В.Н. Промышленная применимость и осуществимость как требования, предъявляемые к изобретениям//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2014. № 10.
       7. Дозорцев В.А. Интеллектуальные права: Понятие. Система. Задачи кодификации: Сборник статей. М.: Статут. 2003.
       8. Евдокимов Р.А. Специфические формы лицензирования компьютерных программ: настоящее и будущее//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2014. № 5.
       9. Новоселова Л.А., Рожкова М.А. Интеллектуальная собственность: некоторые аспекты правового регулирования. М.: Норма, ИНФРА-М, 2014.
       10. Ревинский О.В. Какие бывают устройства?//Патентный поверенный. 2014. № 2.
       11. Ревинский О.В. Что и как можно усовершенствовать в четвертой части ГК РФ?//Патенты и лицензии. 2009. № 10.

Редакция  |  Главная  |  О журнале  |  Авторам  |  Подписка  |  Архив  |  Фото  |  Контакты